Савченко Дмитрий


Мышка – матерщинница О небольшом конфликте фельдшера и хирурга приемного отделения

Весной 199… года пришла к нам на подстанцию новая сотрудница. Нежное создание ростом метр сорок, с тоненьким девчоночьим "хвостиком" на затылке, белыми кудряшками на висках, в маленьких круглых очечках. Звали это чудо – Юленька. Юленька не пила, не курила, не ругалась матом, о мужиках вообще страшно было подумать… Этакий десятилетний ребенок в стае выездных волков. Разговаривала Юленька тонким-тонким голоском и, почти сразу, получила прозвище "мышка".
Мужики в присутствии Юленьки робели и терялись. Даже страшный человек-гора, доктор восьмой бригады Прагин, обладатель черного пояса каратэ, весом сто шестьдесят килограмм, разговаривавший исключительно матом. При виде Прагина трепетали любые хулиганы, буйные алкаши – плакали и забивались в самые темные углы. Представить себе разгневанного Прагина вообще было страшно… Правда Прагина очень любили дети и собаки, и совсем его не боялись… Увидев Юленьку, Прагин краснел, бледнел, становился исключительно вежливым и серьезным, все время норовил угостить ее чем-нибудь вкусным – конфетами или мороженым и при первой возможности брал ее в ночь третьим номером на восьмую бригаду (работал он с постоянным фельдшером Игорьком), и немедленно укладывал спать. "Наработается еще ребенок, пусть поспит" – объяснял Прагин начальству и спорить с ним никто не решался.
Несмотря на малые габариты, фельдшером Юленька была классным, все умела, ничего не боялась, работать с ней было легко и приятно. Постепенно Юленьку стали ставить одну на бригаду, но исключительно на дневную полусуточную. Если бы кто осмелился оставить "мышку" одну в ночь… Прагин бы его убил…
Нежное, воздушное создание…
Работал я как всегда в "одинаре" на родной двадцать второй бригаде. После обеда получил вызов на перевозку "сотряса" из травмпункта, приехал, погрузил больного, запросил место… Виталик как всегда был на руле, в полной боевой форме и в течение пятнадцати минут мы доставили страдальца в ближайший "комбинат здоровья". В больнице было два приемных отделения. В одном корпусе – терапия, неврология, гинекология и прочая лабуда, а в другом – хирургия и травма. Сдал больного без проблем и уселся писать карточку за стеклянной загородкой для сестер, за их столом. Из коридора меня не было видно…
Открылась дверь и в приемник просочилась Юленька, ведя под локоток бабушку.
- Скорая, чего везем?!! – прогремело из дальнего конца коридора.
- Бабушка, холецистит… - ответил еле слышный писк.
- Ждите!!.. Больную посадите на кушетку в коридоре!
- Хорошо. Ждем…
Через пять минут из недр приемного выдвинулся хирург. Типичный хирург… Огромная толстая детина с волосатой грудью и руками, толстенной золотой цепью на шее, наглой мордой и бычком в зубах. Рубашка операционника туго обтягивала толстый живот и была заправлена в брюки. Правой рукой хирург лениво почесывал волосы на груди в вырезе операционника…
- Слышь девочка, мы закрыты – изрек членисторукий "друг"- я больного не приму…
- Но центр дал место к вам…
- Блин, козявка, ты чо плохо слышишь?
- Не ругайтесь, пожалуйста, я сейчас позвоню на центр и все выясню…
- Давай, давай, мелкая, звони.
Я с интересом прислушивался к разговору, отложил карту и ручку в сторону и прикидывал, не пора ли вмешаться. Но события стремительно принимали интересный оборот и вмешательства не потребовалось…
На стене в коридоре висел телефон. Юленька набрала номер старшего врача, доложила ему ситуацию, выслушала ответ и повернулась к хирургу:
- Центр говорит вы скоро открываетесь, старший врач велел оставить больную, скажите пожалуйста, кто принимает?..
- Да ты, блин, шмакодявка, я е… твой центр и твоего старшего врача, наберут на скорую м…в по объявлению, не знают ни х.. и слушать не умеют, забирай бабку и пошла отсюда на х..!!!!!
Я почти вскочил из-за стола и тут на весь приемник раздался крик. Я даже представить себе не мог, что у "мышки" есть такой командный голос:
- Е….й ты в рот и в уши распрему..бл….им прое..ем злое…им оху..ший пи..юк прое..ш опи…..ший от собственной зломуд….ти, стоишь м…к плешивый, несешь х…ю аж уши вянут, я уже от этой х..ни ох..ла на х.., говори фамилию гнида и не вые….ся сука мохнорылая!!!
Юлька подскочила к хирургу, оттянула на животе штаны, сунула туда свернутый трубочкой "сопроводок" и отпустила резинку. Резинка звонко щелкнула по толстому животу. Хирург икнул и еле слышно пролепетал фамилию. Юлька вызкочила из приемного, громко хлопнув дверью. С потолка посыпалась штукатурка. В приемном воцарилась тишина… Слышно было как шуршит бычок, падая на пол изо рта хирурга…
Я встал из-за стола, обошел превратившегося в соляной столб хирурга и двинулся на выход. Лицо у хирурга было таким, будто он увидел черта или инопланетянина…
На крыльце приемного никого не было. Чуть поодаль стоял мой "РАФ", Виталик сидел за рулем и курил.
- Слышь, чего с Юленькой случилось? Вылетела из приемного, как ошпаренная, прыгнула в "пепелац" и рванули они отсюда как на пожар…
- Хрен его знает, Вит, потом спросим. Поехали…
Ближе к утру мы привезли туда еще одного больного, как раз к хирургу. Хирург сидел грустный в своей смотровой, под глазом у него наливался гигантский фингал… На столе перед ним лежали разорванная на мелкие кусочки золотая цепь и "сопроводок" на мужика с прободной язвой. Фамилия доставившего в "сопроводке" была – Прагин…
В шесть утра я сидел в столовой и заваривал чай. Вошла Юленька.
- Можно я с тобой посижу, чайку попью? Серега меня, как всегда, спать оставил, но не спится чего-то…
- Юленька, ты еще спрашиваешь.
Я заварил вторую кружку и вытащил из кармана шинели пачку печенья.
- Юленька, ну я от тебя не ожидал…
- Чего?
- Как ты хирургов гоняешь, ..ну даешь, блин…
- Ты слышал?
- Я за стойкой сидел, выскочить не успел.
- Ой, только ребятам нашим никому не говори. Ладно?
- Ладно, не скажу.
А я никому и не сказал!

P. S. Юлия Николаевна Прагина закончила институт, ординатуру и стала врачом – гинекологом. Сейчас работает в крупной клинике, оперирует и иногда дежурит по приемному отделению. Больных принимает без звука, сама каталась. Но не дай Бог ей нахамить. Такое услышите… Желающие есть?

Любовь… Любви все возрасты и помещения покорны

Трудовой кодекс Российской Федерации – штука суровая… Он запрещает опаздывать, прогуливать, распивать на рабочем месте спиртные напитки и принимать наркотики. Нельзя нарушать трудовую дисциплину и "забивать" на служебные обязанности. А вот сексом на рабочем месте заниматься – можно… и нужно! Во всяком случае, в законе, об этом не сказано ни слова…
Когда к нам на подстанцию пришла новая девушка – Маша и было это, естественно, весной… С Филом случился конфуз – он влюбился… Втрескался то есть, по самые что ни на есть помидоры… Бурные ухаживания, цветы, стихи, поцелуи в ночной машине… Любовь у них была красивая – все завидовали…
Первым пострадал доктор Птицын. Бригада состояла из трех человек – Фила и Машу посадили к нему в ночь на девятнадцатую… Сам Птицын работал до двадцати трех – полусутки, и в ночь влюбленные оставались одни…
Около двадцати двух на подстанцию приехал контроль и застукал Лешу за задержкой вызова… Вызов был на "выпадение цистостомической трубки", особо умные диспетчера сунули его первой попавшейся, то есть врачебной бригаде и контроль особо не зверствовал… Но объяснительную написать заставил…
Объяснительная произвела впечатление:
"Я, врач девятнадцатой линейной бригады Птицын Алексей Евгеньевич, задержал вызов с поводом: "м. 90, цистостома", на десять минут, так как фельдшер моей бригады Мария Чу….ва обнималась и целовалась в гараже с фельдшером Александром Ф….м и двусмысленно хихикала, с мыслями явно интимного характера. И я не мог оторвать их друг от друга."
Мужик на контроле оказался молодой и веселый, посмеялся, сунул объяснительную под стекло в диспетчерскую и в журнале ничего отмечать не стал… Контроль уехал. Влюбленные с двадцати трех – остались на бригаде одни…
Ночь прошла относительно спокойно, серьезных вызовов не было, но и спать ребятам не дали. Бригады возвращались на подстанцию максимум на пять минут и снова отправлялись "окучивать" район. Фил с Машей как уехали, так и пропали до утра…
Больше всего они пробыли на вызове у нашей любимой бабушки Сипягиной… Целых два часа… Бабушка, как всегда, была дома одна, вызвала померить давление, попросила коктейль с "витамином А" и, получив желаемое, благополучно уснула…
Через сутки, на утренней конференции, заведующий зачитывал благодарность…
(Стилистика и орфография бабушки Сипягиной, 86 лет от роду – полностью сохранена):
"Милаи вы маи… Много лет лечитя вы миня и спасаете от хворей зловредных… Люблю я вас, как ридных диточек… Молодыя все такия, хорошия… Приехала ко мне на дысь бригада ваша. Доктор молодой, в очках, умный значить… С ним сестрица-красавица… Полечили, говорили ласкаво… укольчик сделали, заснула я… Заснула, но слышу все и вижу хорошо… А они охальники, такое начали сотворять… Панимаю я их, сама молода была… Но зачем же в грязных сапогах и на покрывало?..."
Повисла зловещая пауза…
"Но спасиба им диточкам… вы их сильна не ругайте, больно молодыя они… А лечут харашо… Помагають бабке старой, не дають помереть безвреминно…"
Заведующий прокашлялся, сделал паузу…
- Ну что мне с вами делать, архаровцы?
- Выговор объявите?
- Выговор не за что, ничего вы не нарушили…
- А что тогда?
- Жениться тебе надо Фил, авось дурь из головы выйдет…
На свадьбе гуляли круто. Ужрались все. Даже шеф!

Террорист О похожем на бомбу АН8

Приключилась эта история в феврале 2003 года на одной из подстанций северо-запада Москвы. Пришел к нам на подстанцию новый фельдшер Федя Новичков. Окончил Федор одно из подмосковных медицинских училищ, проработал полгода на "скорой" в родном маленьком городке и подался в Москву на заработки… Парень хороший, добрый, умный в меру, но до денег жадный. Взял Федя свои полторы ставки, сел на бригаду и стал "сутки – двое", в одиночном режиме, окучивать просторы столицы.
Особенно полюбил Федор аппарат АН-8. Для тех, кто не знает – портативный наркозный аппарат, серый ящичек с двумя баллонами, очень похожий на акваланг в миниатюре. Его частенько так и называют "аквалангом". АН-восьмой Федю тоже "полюбил" и частенько терялся, то оставался забытым на вызове, то в гараже, то на улице… Но Федя без любимого аппарата не мог и всегда находил его, отчищал от грязи, прикручивал свежие баллоны и передавал утром по смене в целости и сохранности. За полгода Федя умудрился потерять "акваланг" четыре раза, но все заканчивалось хорошо, а на пятый раз – приключился маленький конфуз…
Холодным февральским вечером, когда мороз перевалил за двадцать градусов, мела поземка, поздние прохожие, кутаясь в шарфы, спешили к метро, а все нормальные люди сидели по домам, смотрели телевизор, мирно выпивали в своих квартирах или готовились к отходу ко сну, изрядно замотанный и уставший Федя поехал в район соседней подстанции с поводом: "женщина 80, травма ноги". Обычный, достойный "фельдшерский" повод к вызову, в обычный двенадцатиэтажный дом-башню, каких в любом более-менее большом городе хоть пруд пруди – типовой проект. Ехал Федя на седьмой вызов без заезда, курил сигаретку и тихо матюкал себе под нос диспетчеров, больных и соседнюю подстанцию, которая не хочет работать и все говенные адреса и поводы стремится распихать по региону. В принципе так оно и было, сколько мы ни ездили за соседей – всегда попадали на пьянь и "валежник", денежные вызова они прекрасно окучивали и без нас.
Данный вызов оказался приятным исключением. У бабушки, как и следовало ожидать, оказался перелом шейки бедра, но квартира оказалась приличной, люди приятными, бабушку свою любящими и настаивающими на госпитализации в хорошую больницу. Проведя переговоры с родственниками, людьми весьма небедными, обезболив и зашинировав бабушку, решил Федя вывезти ее в 59 ГКБ и пошел в машину за волокушами. В правом нагрудном кармане формы, рядом с наркотиками, шуршал заслуженный гонорар и Федя, моментально пришедший в хорошее настроение, бодро поскакал вниз по лестнице, этаж был всего лишь четвертый… Дожидаться лифта было "в лом".
Вместе с волокушами прихватил Федя и свой любимый АН-8, не мог он без него обойтись и видимо, решил дать бабушке немного закиси "на дорожку", чтобы не кряхтела старая при переноске до машины. Зачем он это сделал, сам Федя впоследствии объяснить не смог… Время было позднее, соседи готовились ко сну, "негров" найти не смогли и Федя вместе с сыном больной потащили бабушку в машину. В процессе переноски возник вопрос об увеличении гонорара и занятый важными переговорами Федор, напрочь забыл о любимом аппарате. Наконец, в полпервого ночи, с легкими матюками, загрузили бабушку в салон, сын пошел заводить и прогревать свою иномарку, чтобы ехать следом за "скорой". В промерзший салон ночной "Газели" ни одного нормального россиянина добровольно не загонишь… Федя заполнил "сопроводок", закутался в куртку, закурил очередную сигарету и вся процессия медленно и печально двинулась в направлении комбината здоровья № 59. Где остался аппарат АН-8 никто и не подумал…
Около часа ночи один из жильцов дома решил прогулять свою собачку. Овчарка – не кошка, в лоток гадить не приучишь и сосед, выдыхая страшную концентрацию винных паров, с трудом оделся, прицепил к питомцу поводок и пошел вызывать лифт…
В приехавшем лифте открылась страшная картина: на полу лифта, в углу, лежала большая серая коробка с непонятными циферблатами и стрелочками, кнопками и двумя баллонами с надписями "кислород" и "закись азота". Крышка коробки была закреплена непонятными проводами (вместо сломанных петель). Громкое шипение раздавалось на всю лестничную клетку, стрелочки на циферблатах медленно стремились к нулю… Овчарка присела на задние лапы и справила малую нужду, моментально протрезвевший сосед побежал звонить "02"…
На соседней подстанции народ готовился к ужину. Только что уехал линейный контроль, из темных закоулков вокруг подстанции "без отзвона" потянулись бригады… Двор постепенно заполнился машинами, на кухне закипели чайники, зашкворчала разогреваемая картошка с мясом, на подоконнике за горшком с кактусом притаилась маленькая литровая бутылочка коньячку… Вошедшие с мороза линейные рассаживались вокруг стола, кодировали карты и прикидывали в каком порядке накидать "ложняков", чтобы всем перекусить без напряга… Милостей от начальства давно уже никто не ждал и свой быт сотрудники обеспечивали сами, по мере сил и возможностей. Кинули жребий и Маринка Офигенова первой пошла закрывать карту и пробовать получить официальные тридцать минут на ужин. К ее изумлению, в полвторого ночи на регионе вызова не висели и диспетчер направления, для порядку покочевряжившись, поставила двадцатой бригаде ужин. С кухни струился аромат жареной картошки, что-то тихо пробулькало, звякнули кружки…
Селектор зашуршал неожиданно, спящих на подстанции все равно не было и народ непроизвольно повернул головы к репродуктору, висящему над дверью… "Двадцатая бригада, срочный вызов, угроза взрыва… Двадцать, угроза взрыва" – Маринка лениво поплелась в диспетчерскую, думая какой еще пионер вздумал пошутить февральской ночью… В карте по адресу "…Ополчения, 45" черным по белому значилось: "угроза взрыва, кислородно-закисная бомба, химическое заражение? Дежурство". Народ в столовой, увидев карту, тихо обалдел. Посовещавшись решили, что взрываться там вроде как и нечему, но черт их этих террористов знает, чего придумают… Короче, Маринка, тебе и карты в руки: доктор-ординатор-совместитель, без пяти минут травматолог, разберешься… Маринка поплелась в гараж за водителем…
Пошли под маяками, через четыре минуты были на месте. Дом был уже оцеплен милицией, стояли пожарные машины и бригада ЦЭМПа, поодаль кучковались эвакуированные жильцы. Ждали прибытия пиротехников… Бабушки живо обсуждали ночные новости. Кто-то из жильцов вспомнил, что закись – это "веселящий газ" и страшное слово "ГАЗ" повисло над толпой… Народ невольно отодвинулся от дома еще дальше, кто-то попытался сделать из носового платка некое подобие респиратора, послышался тихий женский плач…
Подъехал микроавтобус с саперами, присел на рессорах, открылась боковая дверь, изнутри показалось существо похожее на космонавта: в шлеме, бронежилете, обвешанное всяческим инструментом и с небольшим чемоданчиком в руке. Существо на полусогнутых ногах двинулось к подъезду, следом за ним трусила серая, с черными подпалинами, овчарка…
Первой в лифт запустили собаку. Она принюхивалась, приседала, потом вдруг завиляла хвостом и с щенячьим повизгиванием выскочила наружу. В лифт вошел сапер и над домом повисла зловещая тишина…
Через пару минут существо в скафандре вышло из подъезда, неся впереди себя серый ящик с двумя баллонами. Народ охнул и отодвинулся еще дальше. Существо громко, на весь двор, сказало длинную непечатную фразу, перевернуло ящик вверх тормашками, показало представителям местного ОВД табличку с надписью "аппарат наркозный, сер. № …….", бросило ящик на снег, сказало еще более длинную непечатную фразу и полезло в свой микроавтобус. Следом за ним влезла веселая, виляющая хвостом овчарка. Саперы уехали…
Народ потянулся по своим квартирам, несколько бабушек подошли к Маринке за валидолом, группа мужиков направилась к ближайшему круглосуточному магазину. Оцепление как-то незаметно рассосалось, менты подобрали несчастный АН-8 и уехали восвояси. Маринка отзвонилась и тут же получила вызов в этот самый дом на "ж. 72 АД, п/с". Сутки продолжались…
Утром, без двадцати минут девять, уставший, но довольный благодарными больными Федя готовился закрывать бригаду. Дописывал последние рецепты, кодировал карты и предвкушал первую утреннюю бутылку пива после честно отработанных суток. Внезапно в фельдшерскую ворвался старший фельдшер Валерик: "Новичков, твою мать, где аннушка?" "Чего"- не понял Федор. "Акваланги, говорю где?...."- продолжал бушевать Валера. Со страшным фельдшером шутить было опасно и Федор заметно приуныл. Обшарив родную машину и не найдя любимого аппарата, Федор приуныл еще больше. "Аннушку ищи, блин, чмо болотное…"- голос Валеры, бывшего в молодости старшиной в стройбате, ласково громыхал по гаражу…
Припомнив все свои приключения за сутки, Федя решил посетить адрес этой злополучной старушки с "шейкой бедра". У подъезда стояла группа сильно поддатых россиян и живо обсуждала ночные события. Федя, допивший уже третью бутылку пива, подошел к народу и вполне сошел за своего: "Мужики, а че было то? А?" – спросил Федор и народ с радостью стал по-новой вспоминать свои злоключения… "А куда эту штуку то, дели?" – "Да менты с собой забрали…" И Федор поплелся в сторону местного ОВД.
На крыльце околотка стоял и курил невыспавшийся "опер". С трудом открыв воспаленные опухшие глаза, он глянул на Федю и в первый момент не понял смысл вопроса: "Скажите, Вы мой аппарат, серый такой, с двумя баллонами, не видели?" В следующий момент он двинул Феде "поддых", приговаривая: "Так это из-за тебя мы тут всю ночь е…..?" Федя, понимая свою вину, даже не обиделся, прокашлялся и спросил: "Скажите, а куда Вы его дели?" – "В мусорку сбросили…" Обшарив мусорный контейнер и не найдя АН-8, Федя осмелился спросить еще: "А мусор куда от Вас вывозят?" Получив ответ, Федя отправился на Митинскую свалку продолжать поиски бригадного имущества… На свалке Федя нанял за пятьсот рублей нескольких бомжей и через пару часов получил назад свой любимый "акваланг" в целости и почти в сохранности. Потратив еще полдня на приведение аппарата в божеский вид, Федя торжественно предъявил его Валерику и был прощен.
Историю эту "замяли" на всех уровнях и широкой огласки она не получила. Федя получил подпольную кличку "Басаев", на которую очень обижается. И АН-8 с собой в машину больше не берет, несмотря на возможные кары со стороны линейного контроля. Начищенный и заново покрашенный АН-8, с новыми масками и шлангами стоит на почетном месте в вещевой комнате.

Сортирный вопрос О западне в сортире

Сотрудники "скорой помощи" – люди живые. Им тоже нужно иногда есть, пить, спать, ходить в туалет и умудряться совмещать все это с лечением больных. Совмещать, конечно получается – "жить захочешь, не так раскорячишься", но не всегда удачно…
Солнечным летним днем разбудил меня телефонный звонок. Я глянул на часы – было около двух часов дня. Все нормальные люди в это время обедали, я же проснулся после вчерашнего похода на день рождения подруги и судорожно пытался сообразить где нахожусь и что происходит. Находился я, как ни странно, дома. Звонил старший фельдшер. Когда я снял трубку, Тимурчик все понял без слов, но попросил выйти в ночь и принять ночную бригаду. На нашей подстанции были две бригады с графиком 18-8 и 19-9. Одна из них оставалась без персонала и должна была "стоять у забора", Тимур предложил на выбор любую… Я попытался объяснить…, но язык ворочался с трудом и Тим сам прочитал мне лекцию, что большое "окно" в пять дней – еще не повод так нажираться, что если просит старый друг грех отказывать и вообще… Короче, как говорил Дон Капоне – есть предложения от которых невозможно отказаться. Я получил время до семи вечера и стал собираться на работу. В конце концов – Тимур – старый друг, еще с училищных времен, я поступил в институт, а он стал "старшаком", к тому же, на другую ночную бригаду Тимур сел сам.
К семи часам вечера я был уже на подстанции во вполне вменяемом состоянии. С реанимационной целью были выпиты две бутылки пива, жизнь постепенно налаживалась…
С первого вызова нас начали гонять без заезда. Вызова все были дурацкие: "советы – приветы, пока – пока". Постепенно я понял, что мочевой пузырь наполняется и к часу ночи и седьмому вызову положение становилось угрожающим… Как на грех, в нашем современном спальном районе были обширные открытые пространства, почти полное отсутствие кустов и гаражей и во всех более-менее приличных местах сидели компании людей и наслаждались теплым летним вечером и холодным пивом. Проситься на вызовах было как-то неудобно – не так воспитан…
И тут получил я вызов к постоянной клиентке – бабушке Сипягиной. Бабка страдала обычным набором старческих болезней: ГБ, ИБС, ДЭП … и постоянно вызывала на ночь, больше для самоуспокоения. Квартира у бабушки была шикарной, с евроремонтом. Дочка с зятем работали где-то в коммерции, суточным графиком и в этот раз оба были на сутках. Бабка в квартире была одна.
Жалобы как всегда были стандартными и бабка получила стандартный "коктейль", включающий "витамин А". Это не потому, что я такой жестокий, а потому, что бабушка в течение многих лет привыкла к препаратам фенотиазинового ряда и заснуть без них попросту не могла – индивидуальные особенности больной, знаете ли… И тут я не выдержал…
- Извините, Антонина Петровна, а можно у Вас зайти в "заведение"?
- Иди, милай, иди касатик… Работка у вас не дай Бог… Зайди раз надо…
С чувством глубокого облегчения я зашел куда надо, сделал что надо и понял, что выйти обратно не могу. Дверь не открывалась… Я подергал дверь сильнее – ручка поворачивалась, а дверь не открывалась… Положение создавалось интересное…
Как выяснилось впоследствии, замок на двери в сортир был сломан. Снаружи дверь открывалась, а изнутри нет. Когда зять утром уходил на работу, он предупредил бабушку, чтобы она не закрывала дверь, а утром обещал все исправить. Бабушка забыла предупредить меня. Я попал в сортирную западню…
Время шло. Положение из комического становилось трагическим. Я попытался позвать бабушку, но ответа не было. Прислушался… Из глубины квартиры раздавался громкий храп – Антонина Петровна видела первый счастливый сон. Следующей мыслью было выбить дверь. Но дверь была не стандартная ДСПэшная, как во всех нормальных квартирах, а из цельного дерева – евроремонт, блин… После первой попытки я эту затею оставил. Западня оказалась крепкой.
Машина у меня была из резерва, естественно без рации и водитель – старый дед – дядя Коля немедленно укладывался спать, когда я уходил на вызов. С этой стороны помощи ждать не приходилось.
Время было – начало девяностых годов. Сотовые телефоны были дорогими экзотическими игрушками и у простого фельдшера "скорой" сотового просто не могло быть. Связь с внешним миром отсутствовала полностью…
После получения злополучного вызова к бабушке Сипягиной, поток вызовов на подстанции прекратился. Уставшие бригады возвращались и шустро расползались по своим креслам. Спали. Компьютеров тогда тоже не было, телефон молчал и диспетчер Ирочка дремала, положив голову на стол… Бригаду потеряли…
"Куда ж ты денешься из крепкого сортира?" – подумал я, успокоился и решил использовать время с пользой. Опустил крышку, уселся и стал писать карты, накопившиеся за вечер. Затем прислонился к стене и незаметно задремал…
Крепко спала бабушка, крепко спал водитель, крепко спали диспетчера, крепко спали коллеги, крепко спал и я – только все в разных условиях… Всем было хорошо, летняя ночь быстро подходила к концу…
Проснулся я от страшного грохота. Открыл глаза и увидел ствол автомата Калашникова. Ствол смотрел мне прямо в лоб и я подумал, что это наверное – глюк. Протер глаза – ствол не исчез. За автоматом возвышался огромных размеров мент и с удивлением смотрел на меня… Из за плеча милиционера выглядывал старший врач, работавший в эту смену на "восьмерке". Я глянул на часы – было семь часов утра. Картина начинала проясняться…
Около половины седьмого, Ирочка проснулась и поняла, что девятнадцатая бригада пропала. Телефон на вызове не отвечал. На вызов были отправлены менты и БИТы. Дверь оказалась закрытой только на цепочку, которая была хлипкой и ее легко сорвали – это и было причиной страшного грохота.
Вскоре появился хозяин квартиры. В первые минуты обалдел, но когда услышал мой рассказ – все подтвердил и дом содрогнулся от громкого хохота. Тут из спальни послышался голосок Антонины Петровны: "Господя-я, ха-а-арашо же я выспалась…" Все разошлись довольные друг другом.
Подстанция пребывала в тревоге. Все ждали дурных вестей. Когда вернулась пропавшая бригада и я сел писать объяснительную, ребята подходили, заглядывали через плечо, читали… Через пять минут подстанция ходила ходуном, дрожали стекла, улыбался даже кот Васька…
Девятнадцатая получила почетное наименование "сортирной бригады".
Да… Крупно пописал!...